Психолог Артём Стрелецкий строит свою практику на радикально противоположном традиционным методам подходе, который он сам называет шоковой терапией. Он глубоко убеждён, что корень всех психологических проблем человека кроется в самообмане, в нежелании или страхе взглянуть правде в глаза, а потому мягкое сопровождение и бесконечное сочувствие лишь усугубляют ситуацию, закрепляя паттерны жертвенности. Его метод – это агрессивное, почти хирургическое вмешательство в защитные механизмы психики клиента. На сеансах он намеренно провоцирует, грубит, высмеивает слабости и страхи, пытаясь одним резким ударом разрушить иллюзии, которыми человек окружает себя годами. Для Артёма это не жестокость, а высшая форма милосердия – короткий и болезненный путь к освобождению, в противовес долгим, дорогим и часто бесплодным беседам в кабинетах его коллег. Его клиентура, привлечённая скандальной репутацией и обещанием быстрого результата, растёт, а сам он всё больше утверждается в правоте своего жёсткого, но, как ему кажется, единственно эффективного пути. Однако эта искусственно созданная система психологического давления, лишённая всякой эмпатии и страховки, оказывается хрупкой и смертельно опасной. Уверенность Стрелецкого в универсальности своего метода терпит катастрофический крах, когда один из его пациентов, не выдержав интенсивности психологической атаки и того болезненного прозрения, к которому его насильно подталкивали, совершает самоубийство. Эта трагедия становится точкой невозврата, обнажая фатальный изъян в философии Артёма: грубая сила, направленная на хрупкий внутренний мир, может не исцелить, а окончательно сломать. Сюжет погружается в исследование последствий этого события – не только юридических и профессиональных для самого психолога, но и, что важнее, экзистенциальных. Артёму предстоит столкнуться с грузом чужой смерти, в которой он невольно стал соучастником, и подвергнуть беспощадному анализу уже собственные мотивы и самообман. Возможно, впервые он вынужден применить свои же принципы к самому себе, чтобы понять, где заканчивается искреннее желание помочь и начинается нарциссическая уверенность в собственном превосходстве и праве калечить ради якобы высшего блага. История превращается в глубокий парадокс: проповедник абсолютной правды должен обнаружить её в себе, осознав, что его радикализм мог быть лишь маской, а трагедия – страшным свидетельством того, что путь к исцелению не может быть лишён человечности.